Go to content Go to navigation Go to search

Вот так вот. · 12.11.99 by Рыжий Ангел

- Можно я не буду закрывать дверь?
В темноте палаты тонкий силуэт проскользнул мимо, и девушка юркнула под одеяло.
– Никогда не любила темноту. Мама обычно на ночь оставляет лампу, а тут нянечки вечно и свет выключают и дверь закроют. Жуть.
Последнее “жуть” было немного шепеляво и по-детски наивно. Если бы я не знала, что обладательница “жути” уже имеет сына и дочку, то ночь могла бы заморочить мне голову окончательно. Не даром говорят – ночью все кошки серы.
– Во курица, сама мамаша, а все как ребенок каждый вечер! – полная дама средних лет, которую подселили к нам неделю назад, приподнялась на локте со своей кровати и посмотрела на нас.
– А у меня малыши не боятся, потому что и не засыпают никогда без света. Мы с мужем им светлячков сделали. Малой так вечно кричит, чтобы его жуку лампочку поменяли. Это вроде ритуала, перед сном вворачивать лампочки в светляков, – выглянув из под оделяла, оправдывалась молодая мама.
Спать не хотелось, и я просто прислушивалась к разговору. Так всегда бывает в больнице, когда проходит длинный день и суматошные сестры оторвавшись уходят по домам, больные со вздохом облегчения ведут свои неспешные разговоры.
Дама средних лет поправила волосы, воротничок халатика и сев на край кровати заговорила немного заунывно-поучительным голосом:
– А я своего оболтуса один раз от темноты отучила. Все пищал-пищал лет до четырех. А мы как в деревню приехали, то я с бабкой посоветовавшись его в чулан заперла. Сначала орал благим матом. Я чуть инфаркт не хватила, но думаю, либо ты заткнешься, либо я пойду у тебя на поводу. Бабка-то моя, женщина строгая, говорит, что пусть поорет, попривыкнет к темноте и успокоится... Перестанет бояться... успокоился. После этого только перед сном заговорит о страхах, бабка только слово “чулан” скажет, он и притихает. А как вырос, то совсем о них и позабыл.
На некоторое время повисла тишина.
Капля по стеклу. Одна. Другая. Ночь будет плакать.
– Ночь будет плакать, а мне спать не хочется, – молодая женщина смотрела на ночной город за окном.
С моего места было видно, как огни проезжающих машин и ульев-домов отражались в ее глазах.
– А мы сейчас чайком побалуемся, бабы, есть у кого кипятильник? – подходя к холодильнику дама достала домашних пирожков, принесенных сыном, и банку вишневого варенья.
Бабы засуетившись сдвигали тумбочки и поглядывали на меня. Варвара Дмитриевна, женщина лет 60 с хвостиком, хлопотливо расставляла чашки и из туалетной бумаги мастерила салфетки. Даша, та самая молодая мама, побежала к дежурной договариваться, что у нас будет кутеж, а потому не стоит за зря утраивать “распорядок дня”. Мне пришлось вылезать из теплой кровати, и, провалившись в тапочки, шаркать до общей компании.
Варвара Дмитриевна села во главе нашего импровизированного стола: – Так Вы, Лариса, своего сына еще больше запугали, потому он у Вас и не хныкает. Я бы Вас за это саму в чулан бы заперла и мышей бы еще напустила.
– Да бросьте, парень же, а не нытик. Это Вы с Вашими учительскими штучками голову морочите кому-то еще, а я своего засранца знаю, ему надо кулак под нос и что бы не пищал. Всегда был таким. Дал же Бог пацаненка.
Даша слушала эти откровения раскрыв свои огромные карие глаза и автоматически размешивала сахар: – Я «своих» не бью, они еще маленькие. Я вот все думаю, как это будет? Ну, тот момент, когда я ударю, и не представляю. Наверное, потом сама плакать буду. У меня вот младшая когда макарон объелась, так я вместо ругани плакала, что ей плохо будет. Утром захожу в комнату, а муж сидит на ее кроватке и говорит “Ну, что ты доченька? Нельзя так много кушать. Вырастешь, и попка в дверь помещаться не будет. Придется тебе на улице жить”. Маленькая как заплачет “Не хочу большую попку”. Мы потом все утро ей песни пели и успокаивали, что попка у нее красивая будет.
Лариса вздохнула:
– Я тоже плакала со своим. Он у меня щуплый, рыжий, ребята его вечно шугают. Да только без отца он у меня. А нежности они хороши, коль папка у пацана есть, а то вот вырастет сопля соплей и потом же и обвинит, что мужчину из него не сделала.
Рыжего Ларискиного сына мы видели каждый день. После школы он приходил и по- хозяйски доставал из старого школьного рюкзачка всякие сладости, домашние вкуснятины или просто книжку, которую читал вслух всей палате. Когда он старательно копировал интонации героев, то рыжее лицо становилось красным как медь, а уши горели от переживания. Я закрывала глаза и слушала лишь голос. Чистый, звонкий, мальчишеский голос. То, что он объект насмешек, можно было догадаться, но с каким достоинством он это скрывал, вызывало уважение.
– У Вас хороший мальчик. Мои бы научились бы печь как Ваш. Просто пальчики оближешь, – Даша доедала пирожок и вдруг – Ой, мамочка...
– Ну, блин, посидели – Лариса подскочила к ней, а Варвара Дмитриевна подала с Дашиного стульчика лекарства.
– Сейчас все пройдет. Это не страшно. Доктор сказал, что ночью такое бывает.
Я принесла подушку, и мы перенесли наш фуршет к Дашиной кровати. Лежа, почти сидя, на двух подушках, Даша виновато смотрела на нас, словно извиняясь за свою болезнь.
– Да ладно тебе, – я взяла за руку – Хочешь, я тебя из ложечки покормлю?
– Ага, хочу – она заулыбалась, и компания разразилась смехом.
– Будите жить, милая моя!- Варвара Дмитриевна подала ей очередной пирожок, а я поднесла ко рту чайную ложечку:
– За папу, за маму, за деток...
– Вы, как с ребенком со мной. – Даша немного устала и позволяла себя кормить с ложечки.
Варвара Дмитриевна покачала головой: – Ты и есть дите еще. Нарожать дело не хитрое. Хотя, конечно, с детьми и взрослеешь быстрее. Мои детки уже своих имеют. На лето мне внуков подкидывают, мол, нянчи, бабка. Осенью вяжу им всякие теплые вещи по мелочи и письма пишу. Зимой на каникулы к себе забираю, а весной лекарства по пенсионному покупаю. Сейчас дети хилые, вот и заботы о них больше. У старшего моего дочке было 12 лет. Я ей плеер купила. Я в этих плеерах ничего не понимаю. Взяла соседского мальчишку и пошла на рынок. Тот долго выбирал, но вроде угодили мы с подарком. Мда, я радио больше люблю, оно и воображение развивает, и думать заставляет.
– А что же к Вам никто не ходит сейчас? Заболели и ни детей, ни внуков. Хоть бы домашнего Вам принесли, все ведь не больничная каша.
– Так не тут они живут то. Я и не говорила, что в больницу ложусь. Зачем хлопоты? Да и приехали бы они и что? За мной пеленки выносить, горшки после операции? Нет, мои дети все начальниками стали. Им о работе думать надо. Вот подлечусь и поеду к ним.
Все замолчали. Даша тихо посапывала на подушках. Уснула. Лариса, завращав глазами, прошептала: – Все бабы, пора по койкам. Завтра опять злыдень придет с утра, уколы ставить, чтоб ему пусто было. Утром все уберем.
Посмотрела на меня: – Ты без подушки то поспишь?
– Посплю, посплю. Пусть Дашка сопит, у нее завтра химия до обеда.
-И за что такие мучения?
– Да, от хорошей жизни сюда не попадают.
А за окном плакал дождь.
Утром Даша умерла.
Умерла тихо, как бы не желая нас беспокоить. Санитарка, вечно будившая нас криком “женщины, подъем!” оборвала вопль на пол слове и выбежала за врачом. А Даша лежала и улыбалась, словно и не мертвая, а так, просто отдохнуть легла.
Пока в палате проводили дезинфекцию, мы стояли в коридоре. О чем говорить? Просто стояли и молчали. В обед пришел Дашин муж. Молодой мальчик, военный, с волосами как у воробышка и молча забрал из тумбочки ее вещи.
...А еще через два года я встретила как-то на улице Варвару Дмитриевну. Она обрадовалась мне словно родственнику. Мы зашли в кафе на углу от школы и говорили обо всем. Вспомнили Дашу.
– А Ларису Вы видели?
-Да откуда, Варвара Дмитриевна? Я вообще как выписалась, так и закрутилась. Даже стыдно. Хорошо вот с Вами свиделась. Как она?
-Она, вот бы не подумала, она ее детей забрала, Дашиных.
-Как забрала? А муж?
-Муж по гарнизонам. Она к нему пришла и говорит, что помогать будет, чтобы тот детей в интернат не отдавал. Он сначала возмутился, да военный есть военный. Ему приказ он и поехал. Пришел к ней, сам привел своих. Как вернулся, так забрал. Потом опять. Сейчас вот живут вместе. Вроде и не расписаны. Вроде она его на много старше. Говорит, что он не против, и дети ее любят, только Лариса и гражданским браком вполне довольна. Это даже не любовь. Просто хорошо им вместе и спокойно. Недавно вот квартиры разменяли, в одну все переехали. Вот так то. Вот так то…

November 12, 1999

  Textile Help

<< Детская сказка. <<>> Предновогоднее >>

Rambler's Top100

Рейтинг@Mail.ru